Врачевание, безусловно, изначально было женским занятием. С древнейших времен, пусть и на бытовом уровне, женщины оказывали лечебную помощь, накапливали и передавали следующим поколениям жизненно важные знания и навыки.
Первобытные собирательницы искали съедобные растения, изучали их свойства (какие-то из них были способны исцелять), оказывали помощь в родах своим соплеменницам, заживляли раны покалеченных на охоте мужчин. Они и были первыми акушерками, хирургами, фармацевтами. У мифического бога врачевания Асклепия было две дочери. Панакея считалась все исцеляющей, Гигея была богиней здоровья. Этой знаменитой семье врачевателей посвящались храмы, на изображениях которых каждый из них держал палицу, которую обвивала змея, — до сих пор символ медицины. Но кто сейчас помнит Панакею или ее сестру?
История пошла по такому пути, когда женщин из медицины (да разве только из нее!) постепенно вытеснили. Их выдавили даже из такой исконно женской сферы, как акушерство. В начале 1800-х годов ассистирование при родах было признано врачебной деятельностью, а вот врачами в то время были только мужчины. Женщине путь к медицинским знаниям, как и к образованию вообще, был заказан. Историки уверяют, что большинство женщин Средневековья, которые занимались медициной, были казнены. И тем не менее во все времена находились отважные энтузиастки, которые вопреки сопротивлению общества, его устоям и законам, шли к своей цели, расплачиваясь если не жизнью, то бессчетными часами изматывающего физического труда и невероятного эмоционального напряжения. И что-то меняли, и прокладывали дорогу другим.
Сегодня, в День матери, мы открываем новую рубрику «Женское начало», где будем рассказывать о поистине великих женщинах-медиках, без которых, пожалуй, судьба медицины была бы другой. Потому что они женщины и потому что именно им удалось восстановить справедливость, повернув колесо истории в начало…
Жизнь под маской
Травести — так называют амплуа актрисы, переодевающейся в мужской костюм и играющей мужские роли. Но то театр, а как насчет создания иллюзии, длившейся ни много ни мало 56 лет, и все ради работы, которую по-другому получить невозможно? И все это на фоне викторианской Англии, где в принципе стать светилом медицины задача сверхтрудная? Но у нее почти все получилось…
Доктор юный, не бреющий бороды
Граф де Лас-Касас, секретарь Наполеона на острове Святой Елены, 20 января 1817 года сделал запись о том, что к его заболевшему сыну приходил «медицинский джентльмен»: «…мальчик лет восемнадцати, видом, манерами и голосом похожий на женщину. Про этого доктора Бэрри мне сказали, что он невероятный феномен. Якобы он получил диплом в тринадцать лет, после строжайших экзаменов, и в Кейптауне прославился как превосходный лекарь».
Но если бы Лас-Касас знал истинную историю Джеймса Бэрри, он поразился бы не возрасту юного врача (которому на тот момент было вовсе не 18, а 28 — пришлось обманом убавить себе лет десять, чтобы не выглядело странным отсутствие растительности на лице), а тому совершенно невероятному по тем временам обстоятельству, что под именем доктора Бэрри на самом деле скрывалась женщина…
Вся жизнь Маргарет Энн Бакли, дочери зажиточного ирландского лавочника, пронизана тайной. А в самом начале и вовсе отмечена трагедией: накануне 14-летия девочку изнасиловал близкий родственник по линии отца, она забеременела и родила дочь. Малышку отдали в другую семью, а Маргарет отправили подальше от позора к брату ее матери. Джеймс Бэрри был художником, членом Королевской академии искусств, он и познакомил племянницу с Дэвидом Эрскином, 11-м графом Бьюкеном, который слыл не только покровителем искусств, но и сторонником образования для женщин.
Однако Маргарет легких путей не искала: она примеривалась к военной карьере, ну, или хотя бы к работе хирурга (да все что угодно, лишь бы не идти в гувернантки!). И ведь сбылось! Ей довелось стать не только первой в истории женщиной-хирургом, но и военным хирургом, 40 лет отслужившим в армии (ушла со службы в звании генерал-инспектора, что и по мужским меркам было невероятным достижением). Но все это не просто под чужим именем, но и отыгрывая всю жизнь роль мужчины. Что поделаешь, таково викторианское общество — к мужской профессии обязательно прилагается мужская жизнь, да еще и тайная.
Сменить юбку на бриджи и… в авантюру?
Джеймс Бэрри (после смерти дяди Маргарет решила взять именно его имя) появился на свет в результате маленького заговора, в котором участвовали граф Бьюкен, мать Маргарет и стряпчий, подделавший документы. Сделать это пришлось, чтобы у девушки появилась возможность поступить на медицинский факультет Эдинбургского университета, куда женщин строжайше не принимали. А Джеймса Бэрри зачислили, правда, понадобился фокус с уменьшением возраста, чтобы оправдать не слишком-то мужественный вид.
И вот диплом получен, новоиспеченный хирург поступает в британскую армию и отправляется в Капскую колонию в Южную Африку, где не только делает блистательную карьеру, но и, похоже, встречает свою единственную любовь — тоже трагическую, обреченную… После грандиозного скандала, разразившегося по поводу гомосексуальной связи Бэрри и губернатора колонии Чарльза Сомерсета, Джеймсу придется уехать из страны. Впоследствии Барри всегда отзывался о Сомерсете как о своем единственном настоящем друге. А тот, безусловно, знал его тайну и всю жизнь скрывал ее.
Спустя 18 лет после начала военной службы Бэрри занял высшую медицинскую должность в британской армии. Его идеи по организации медицинской помощи были революционными для того времени: он придавал первостепенное значение строгой гигиене, хорошему уходу и качественному питанию.
Во время Крымской войны Джеймс Бэрри устроил страшный разнос знаменитой Флоренс Найтингейл — из-за скверных условий раненые у нее в госпитале мерли как мухи. Только представьте себе: первая женщина-врач учила профессиональному мастерству первую медсестру! К чести Найтингейл, она впоследствии признала, что после исполнения требований начальника смертность действительно резко пошла на убыль, хоть и отзывалась о нем как о человеке крайне суровом и сухом.
Характер у титулованного доктора и вправду был непростой: во время профессионального спора он мог запустить чем попало в стену, как минимум один раз дрался на дуэли и носил непомерно большую саблю, причем отлично фехтовал и стрелял. Его всегда сопровождали чернокожий слуга Джон и собака. Собаки со временем сменяли друг друга, а вот звали их всегда одинаково — Псих. Многие отмечали особое внимание Бэрри к людям несчастным: имеющим психические отклонения, прокаженным, рабам, заключенным. Возможно, так проявлялись детские травмы? Любопытно, что именно Барри провел одну из самых первых успешных операций кесарева сечения. Родившегося мальчика назвали в честь доктора (какая невероятная ирония судьбы!), а потом это имя в семье переходило из поколения в поколение.
Маргарет… Джеймс… и Маргарет навсегда?
Это трудно себе представить, но даже разоблачение тайны Маргарет Энн Бакли состоялось дважды. Первый раз — после смерти, которая случилась во время эпидемии дизентерии. Обмывавшая тело прислуга (и это несмотря на завещание Бэрри кремировать его тело без приготовлений!) легко установила, что ее хозяйка была женщиной, да еще и рожавшей. По словам служанки, на животе у покойной были растяжки, характерные для переживших беременность.
Конфуз мог случиться нешуточный, прислуге быстро закрыли рот, даже тело больше никто не осматривал, и армейское командование убрало личное дело доктора Бэрри под замок почти на 100 лет. Хотя слухи и сплетни все равно потрясали Лондон: целая армия комментаторов соперничала за то, чтобы определить, кем был настоящий доктор Барри и что заставило его/ее жить такой изысканной жизнью.
Газеты даже предположили, что она была внебрачной дочерью короля Георга III. Чарльз Диккенс раскритиковал эту историю в статье, озаглавленной «Тайна». И по мере того, как будоражащий скандал углублялся, дразнящая история доктора Бэрри была раскрыта в романах и даже в пьесе, поставленной в 1919 году со звездной Сибил Торндайк в главной роли; едва не убив своего соперника на дуэли, Бэрри в исполнении Торндайк заливался женскими слезами…
Маргарет между тем тихо похоронили под тем мужским именем, которое она носила более полувека. А в 1950-х годах к бумагам Джеймса Бэрри получила доступ историк Изабель Рэй, она и вытащила эту потрясающую историю из забвения. Правда, и тогда многие сомневались, даже обсуждалась гипотеза, что Джеймс Бэрри родился с редкой формой генетического заболевания — синдромом тестикулярной феминизации, при котором наблюдается мужской генотип, но фенотип соответствует женскому полу.
Точка была поставлена спустя 140 лет после смерти Маргарет, когда в журнале New Scientist хирург Мишель дю Приз, более 10 лет посвятивший разгадке тайны Бэрри, опубликовал обнаруженные им письма (наконец-то нашлось объяснение и загадочному исчезновению племянницы Джеймса Бэрри!), доказавшие, что хрупкий доктор, так радевший об улучшении условий в госпиталях, ранивший соперника на дуэли и достигший вершин в профессии, в действительности был женщиной.
А вот впервые получить медицинский диплом в Европе женщине удалось лишь в 1870-м, через 5 лет после смерти Барри, — университет был в Цюрихе, а его выпускницу звали Франсис Хуган…
Первая леди нейрохирургии
София Ионеску, выдающийся хирург:
Когда я проводила свою первую операцию на мозге, нейрохирургия только зарождалась.
Румынка София Ионеску (урожденная Огрезяну) стала первой женщиной-нейрохирургом в мире. А знаменитую операцию на открытом мозге ей пришлось выполнять прямо под бомбежкой…
Алмаз проходит огранку
Говорят, ее отец желал, чтобы любимая красавица-дочь умела петь, свободно говорить на нескольких языках и стала образцовой домохозяйкой. Но сама София хотела от жизни большего, следуя примеру других врачей в ее семье. Она настояла на том, чтобы оставить престижную женскую гимназию в Фалтичени и перешла в Бухарест в школу, которая позволяла после завершения обучения подать заявление на изучение медицины в столице.
На медицинском факультете Бухарестского университета София Огрезяну оказалась в 1939-м, когда началась Вторая мировая война. Военные перипетии собрали на факультете целую плеяду блистательных ученых того времени — здесь работали патолог и физиолог Франциск Райнер, выдающиеся неврологи Артур Крейндлер и Оскар Загер, патофизиолог Даниэль Даниелополу, хирург Якоб Якобовичи…
София получила уникальную возможность учиться у лучших. А еще — постоянную практику: жертвы войны заполнили койки всех больниц, постоянно требовались все доступные рабочие руки. Мужчины ушли на фронт, в какой-то момент она даже оставалась единственным хирургом в клинике. Ее первыми операциями были ампутации, следовавшие бесконечной чередой…
А неврология интересовала чрезвычайно. В 1943 году удалось попасть в нейрохирургическое отделение Центральной больницы психических, нервных и эндокринных заболеваний. По факту опытный хирург, по статусу интерн, она получила возможность поработать в «золотой нейрохирургической команде» во главе с профессором Димитрием Багдасаром, основателем румынской нейрохирургической школы. Учеником профессора был доктор Ионел Ионеску, который впоследствии стал мужем Софии.
Летом 1944-го, когда шли бои за освобождение Бухареста, произошло значимое для профессиональной карьеры Софии событие: под наблюдением профессора Багдасара, который не смог оперировать сам из-за раны на руке, она провела свою первую операцию на мозге, спасая жизнь 8-летнему мальчику в коме с экстрадуральной гематомой. Никто другой не отважился бы на такое. Так профессор Багдасар открыл «необработанный алмаз» и оставил его в своей «золотой команде».
В 1945 году София вышла замуж за доктора Ионела Ионеску. Первые 7 лет молодая пара проживала прямо в больнице, обеспечивая постоянное дежурство в отделении неотложной помощи. Отпуска у Софии не было более 15 лет, за исключением только одного месяца по беременности и родам после рождения второй дочери. А за день до рождения первой она еще стояла у операционного стола… «У моих детей не было матери. Я всегда была измотана, подрабатывала в педиатрической клинике, мало уделяла им внимания», — признавалась София. В 1954 году она стала специализированным нейрохирургом и 25 лет заведовала отделением церебральных опухолей, а потом еще 22 года — отделением патологии позвоночника. Почти полвека в области, где все практически создавалось с нуля, проторенных путей не было, а все задачи нужно было решать творчески.
В одном из отчетов София Ионеску рассказывает о вмешательстве, направленном на снижение давления, вызванного закупоркой желудочковой системы. Прочитав о дренажах, придуманных норвежским ученым, она решила, что должна пойти на риск, а проходя мимо медсестры с подносом, полным катетеров Фолея, почувствовала ту самую искру и поняла, как будет действовать. Она вырезала канавку в кости, зафиксировав катетер между полушариями головного мозга и оболочкой менингеальной оболочки. Пациент выжил.
Бриллианты и… мозоль на безымянном пальце
В 1970 году доктор София Ионеску столкнулась с двумя очень любопытными жизненными ситуациями. Во-первых, ей пришлось подтверждать тот факт, что она действительно нейрохирург. Сопровождая одного из своих пациентов, члена посольства Франции в Бухаресте, в Париж и Лион, она столкнулась с командой французских врачей, которые категорически отказывались верить, что перед ними специалист, оперирующий на нервной системе человека. Пройдя «испытание щипцами для выдавливания», исключительно ее руки явились тем несомненным доказательством, какого рода манипуляции она выполняет, а главным аргументом стал… мозоль на безымянном пальце.
Еще одним подтверждением этого факта стало обращение шейха Зайда бин Султана аль Нахайяна из Абу-Даби, который просил срочно разыскать нейрохирурга-женщину для одной из своих жен. Религиозные ограничения не позволяли врачу-мужчине провести операцию мусульманке, а кроме Софии в мире не было специалистов должного уровня. Шейх щедро вознаградил ее за работу, говорят, подарил очень дорогое бриллиантовое украшение, однако все полученные деньги и подарки София передала на благотворительность.
Но погодите, а как же англичанка Дайана Бек? Она также прошла военную школу общей хирургии, изучала неврологию и стала нейрохирургом. До 2008 года именно ее считали первой в мире женщиной-нейрохирургом. Но потом выяснилось: София Ионеску провела свою первую успешную операцию на открытом мозге в 1944 году, а деятельность Дайаны Бек началась только в 1947-м, когда она открыла нейрохирургическое отделение в больнице Френчай в Бристоле, первая же задокументированная операция Дайаны Бек датируется 1952 годом. Кроме того, за 47 лет в нейрохирургии София Ионеску выполнила абсолютно все известные нейрохирургические процедуры того времени.
Операция на мозге утром, на позвоночнике днем, муж (пусть и соратник, постоянный помощник — но муж, которому тоже требуется внимание), двое детей, а еще исследования и публикации — по 3–5 научных статей в год… И время на них нашлось: «где-то между двумя и четырьмя часами ночи», как говорила София. А еще она любила повторять, что именно борьба, которую она вела со смертью, «последняя битва моих пациентов» очень сильно помогла «укрепить мой характер»…
Умерла София в 88 лет, и ее самым глубоким сожалением, как она сама заявляла, стало то, что она не написала свои мемуары, потому что ей нужно было многому и многих научить даже в последние годы жизни, ее мысли были обращены к молодым нейрохирургам, ищущим большего, чем просто методы и детали.