Восторженные журналисты и поэты называли их «белые ангелы»… Безымянные лики сестер милосердия Первой мировой войны смотрят со старых фотографий и открыток, и даже архивисты не всегда смогут рассказать нам, умерла ли от тифа, заразившись от больного, погибла ли под артиллерийским огнем или благополучно пережила войну и революцию…
Медицинские экстренные курсы за шесть-восемь недель и обязательный экзамен: учили и помогать давать наркоз, и чистить личинок из раны, и перестилать грязную постель. В медсестры принимали в возрасте от восемнадцати до сорока — условия требовали выносливости молодости. А еще — стабильной психики и определенных нравственных устоев: на фронте женское кокетство могло быть взрывоопасным.
Белая косынка на голову, похожая на монашеский плат. Серое или коричневое платье, поверх обязательный передник с красным крестом. В холодное время носили кожаную куртку или ватное пальто, на рукаве — повязка с личным номером удостоверения сестры.
Аристократически тонкие пальчики бинтовали гнойные раны или держали ампутированную конечность. В частности, княгиня Доротея Радзивилл и княгиня Роза Святополк-Четвертинская в сентябре 1915 года под огнем оказывали помощь раненым, рискуя жизнью. Сама императрица Александра Федоровна вместе со старшими дочерьми Ольгой и Татьяной проходят курсы медсестер и помогают в операционной. Но если подвиги знатных дам освещались прессой, то каждодневная действительность тысяч медсестер проходила в незаметном самопожертвовании. Запыленные лица, кусачие паразиты в одежде, вши в длинных девичьих косах, стоптанная обувь, бессонные ночи и стоны раненых, погрузка тяжелых больных в санитарные поезда…
Медсестер распределяли по способностям: самых терпеливых отправляли палатными сестрами в тифозные бараки и стационарные госпитали. Знавших латынь и фармакологию определяли в аптекарские сестры. Самых бесстрашных направляли ассистировать хирургам в операционную. Тяжелее всего барышням из интеллигентных семей было привыкнуть к ампутациям: если молодые раненые были в сознании, они зачастую молили, чтобы ногу сохранили, чтоб не бросила инвалида невеста, чтоб не стать обузой в крестьянской семье…
За выдающееся усердие и отвагу сестер награждали Георгиевской медалью. В уставе говорилось: «Достоин награждения Георгиевской медалью в военное время тот, кто <...> находясь в течение всего боя в боевой линии, под сильным и действительным огнем, проявляя необыкновенное самоотвержение, будет оказывать помощь раненым или, в обстановке чрезвычайной трудности, вынесет раненого или убитого. На обратной стороне медали из золота (1-я и 2-я степени) и серебра (3-я и 4-я степени) была надпись «За храбрость». В Лиде 3 сентября 1915 года награждали сестер Гродненского подвижного лазарета: Анна Будина, Ариадна Черненко, Елена Дворжицкая, Вера Самохина, Зоя Писарева, Анна Уссаковская, Мария Мухина и Наталья Миронова были храбрыми женщинами.
На Беларуси Западный фронт с сентября 1915-го по февраль 1918 года выстроился по линии Поставы — Сморгонь — Барановичи — Пинск. Именно под Сморгонью немцами была предпринята первая газовая атака. Дочь Льва Толстого Александра была сестрой милосердия и очевидцем этих событий: «Деревья и трава от Сморгони до Молодечно, около 35 верст, пожелтели, как от пожара. Поля ржи. Смотришь, местами рожь примята. Подъезжаешь. Лежит человек. Лицо буро-красное, дышит тяжело. Поднимаем, кладем в повозку. Он еще разговаривает. Привезли в лагерь — мертвый. Привезли первую партию, едем снова. Отряд работает день и ночь. Госпиталь переполнен. Отравленные лежат на полу, на дворе. 1 200 человек похоронили в братской могиле. Многих эвакуировали. Я ничего не испытала более страшного, бесчеловечного в своей жизни, как отравление этим смертельным ядом сотен, тысяч людей. Бежать некуда. Он проникает всюду, убивает не только все живое, но и каждую травинку…»
Но были еще и молодость, и любовь. На Рождество устраивались в штабе полка танцы с офицерами, зарождались романы и разбивались сердца от разлуки. Сколько осталось фотокарточек с подтекшими подписями, сколько писем внезапно оказались последними для их автора или адресата… Человеческая любовь умирала, но была жива любовь божественная, и милосердие расправляло крылья, когда белые ангелы грустили. Милосердие — оно для всех, как утренний свет. И этот свет даже на потускневших фотоснимках сияет в глазах юных девушек в белых косынках.